Познавательный туризм

Кто лучше всех торгуется

marrakech-marketМое мнение о том, кто лучше всех торгуется, не было поколеблено и потом. Оказавшись как-то в том же Марракеше в компании соотечественников, я увидел пилотаж высшего класса.

Впятером мы ввалились в лавку, перевернули ее вверх дном, нашли понравившиеся экземпляры, спросили почем, услышали, а дальше мои компаньоны (солировал хозяин лучшего узбекского ресторана Москвы) предложили такие цены, что, будь на нашем месте французы или прочие американцы, их выволокли бы на площадь и побили камнями. Нас никуда не поволокли.

Напротив, лавочник послал за чаем (ох уж этот марокканский чай!), потер руки и начал игру. Ресторатор же, казалось, и не играл вовсе. Назвав свою цену, он будто потерял интерес: вместо того чтобы торговаться, стал расспрашивать лавочника о «видах на урожай», о семье. Чай он честно пил, от предложенных фиников (торговец, видя, какой разворот принимает дело, послал и за ними) не отказывался, но как только разговор возвращался к цене, без энтузиазма повторял уже названную, приговаривая: «Друг мой, ковер-то мне совсем не нужен, да и тащить неохота». При этом товарищ мой выслушивал, говорил сам, задавал вопросы. Казалось, еще 15 минут, и они — торговец и ресторатор — оседлают коней и поедут в пустыню проведать семью кочевников. Но никуда они не поехали: лавочник сдался, отдав ковер вшестеро (!) дешевле первоначальной цены, причем в стоимость была включена пересылка покупки в Москву.

Но было это все спустя годы, я же возвращаюсь на марокканский базар в те времена, когда я только постигал науку рыночной торговли. Вдоволь насмотревшись на ковры, продавцов и покупателей, уже с деньгами в кармане я отправился на сук утром следующего дня. Лавка и ковер были замечены заранее, сценарий поведения определен.

К бою, мне казалось, я был готов. На самом деле я изначально допустил несколько ошибок. Во-первых, нарядился в белые штаны. И сразу показал их цветом продавцу, что задерживаться в лавке надолго не намерен. Оба мы понимали, что валяться на пыльных подушках я не буду (попробуй потом меня отстирай). Во-вторых, я пошел на рынок в туфлях на тонкой подошве. И сразу замерз: каменные полы даже в жару холодные. Видимо, некоторая мука была нарисована на моем лице, и торговец меня раскусил. В-третьих, я дал вчера лавочнику возможность себя запомнить: «Парень вернулся, значит, вещь ему понравилась, и торговаться он будет не абстрактно, а именно за нее». Ведь мы всегда платим столько, сколько готовы заплатить, и если нам нужна какая-то определенная вещь, мы готовы платить за нее больше, чем за такую же, но не именно эту. То есть стоимость конкретного ковра в этом случае определяется не марксистским способом, а ценностью очень определенного товара для очень определенного человека. В общем, торговец распознал во мне очарованного любителя, и дальнейший торг был делом техники. С его стороны, конечно.

Он назвал цену (изначально не очень высокую), я — свою (вполовину от предложенной), он сбавил со своей 10%, я прибавил к своей пять, он схватился за голову и назвал меня бедуином, я набавил еще чуть-чуть, и вот тут торговец достал из рукава козырь, о наличии которого я и не знал. Он… привел в лавку своего «отца». Заключаю степенного старца в кавычки, так как предполагаю, что «отец» был одним на лавок двадцать. Думаю, он использовался желающими за умеренную плату. А может, и вовсе за кусок хлеба. Зачем? Очень просто: торговец, приведя старика, начал рассказывать историю, которая должна была тронуть струны моей души. Выбранный мной ковер, по легенде, принадлежал еще прадеду торговца. Потом на нем сидел дед, по нему ползали его внуки, на него писал сам лавочник. Теперь «отцу» надо лечить глаза (тут на больные глаза старика навернулись слезы), денег нет, и выручка от проданного ковра — все, на что семья может рассчитывать. Не купи я ковер, и катаракта навсегда затянет очи старика. Комбинация трех факторов — изначально невысокой цены, моей заинтересованности и жалости к старику — сделала свое дело: я достал деньги. И даже немного приплатил деду-«отцу» — таланты актера нашли во мне своего поклонника. До сих пор помню его лицо: морщины, затуманенный взгляд. По сей день помню и урок, который преподали мне мастера своего дела.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.